Вся информация на сайте предназначена только для специалистов кабельной отрасли, энергетики и электротехники.
+
 
Разное

Г.Л. Асмолов – Высокое напряжение

Огромный район от Донбасса до Закавказья. Территория трех краев и нескольких автономных республик и областей. На моих плечах, на моей ответственности – одна из самых крупных в те годы энергосистем страны. А я и мои сверстники только успели «разменять» третий десяток.

В 1939 г. в Москве в Кремле большой группе рабочих, инженеров, руководителей Азово-Черноморской энергосистемы были вручены ордена и медали Советского Союза за труд, за заслуги перед Родиной.

Мечты, планы, надежды были оборваны в ночь под воскресенье 22 июня 1941 г.

В пятом часу утра долгий тревожный звонок прямого телефона... Взволнованный голос связиста:

– Схема связи 01. Срочно к Борису Александровичу Двинскому.

Что такое? Авария? Не тот голос. Что случилось? Я – в приемной крайкома. Здесь уже члены бюро, командующий военным округом Качалов. Секретари крайкома, руководители краевых организаций, начальники дороги, пароходства и др.

Как обухом по голове – война!

Фашистские орды без объявления войны прорвали границы... их авиация бомбит Брест, Минск, Киев. Через несколько часов эта весть прозвучит на весь мир в правительственном заявлении В.М. Молотова, а пока мы должны действовать согласно мобилизационному плану.

Задачи энергетиков ясны. Надо в установленном заранее порядке обеспечить перестройку режима электро- и теплоснабжения оборонных предприятий; внести оперативные изменения в схемы внешнего энергоснабжения и в режимы работы заводов, которые в срочном порядке будут переведены на производство военной продукции; их потребности в электроэнергии будут стремительно возрастать. Нужно приготовиться и к изменениям в схемах организации управления электростанциями в условиях, когда большая часть работников уйдет в армию. Уменьшение штатных расписаний не должно было сказаться на надежности работы энергообъектов. Резко менялась вся ориентация нашей работы. Предстояло срочно продумать план временной консервации отдельных объектов капитального строительства, принять меры защиты сетей и электростанций от вражеской авиации. Необходимо было проверить готовность к ликвидации возможных аварий, пожаров, наладить устройство укрытий, защитных сооружений, ввести в действие скрытые пункты управления. Следовало учесть возможность срыва параллельной работы энергосистем Донбасса и Днепра.

Близость морских границ и южных рубежей страны, пролегавших через Кавказский хребет, диктовала нам свои особые условия. Нельзя было забывать и о плане эвакуации в случае возросшей опасности.

Короче говоря, надо было обеспечить готовность всей энергетики в целом к условиям работы в военное время.

Встал мой личный вопрос – кому передать управление энергосистемой. Будучи военным моряком резерва и артиллерийским электриком флота, я должен был в двухдневный срок прибыть на крейсер «Червона Украина», к которому по боевому расписанию был приписан.

Сразу после совещания в крайкоме и официального объявления о нападении фашистской Германии мной было проведено совещание партийного актива и руководителей Азчерэнерго.

Уже к вечеру пришла команда из Москвы. По договоренности наркома А.И. Леткова с военно-морским командованием мне было приказано оставаться во главе энергосистемы и одновременно принять на себя обязанности начальника специальной службы военного округа и гарнизона.

В первую же ночь войны во всех прибрежных районах, обслуживаемых Азово-Черноморской энергосистемой, были приведены в готовность воинские подразделения, охранявшие важнейшие энергообъекты, введена светомаскировка с использованием затемняющих рулонов и других средств.

Натянулись струны боевой готовности. Стал еще более четким трудовой ритм. Везде с особой остротой чувствовалась подтянутость и самомобилизованность людей.

Неожиданно мы столкнулись с непредвиденным: сотни специалистов высшего класса, без которых электростанции работать нормально не могут, заявили о своем желании добровольно идти на фронт. Они требовали освобождения от брони, а на отказ военных комиссариатов жаловались в обкомы, крайкомы и даже в Москву. С трудом удалось разъяснить людям, что электростанции – предприятия особого типа. Бесперебойная их работа необходима, иначе фронт останется без оружия и боеприпасов.

Всеми силами форсировалось строительство Несветаевской ГРЭС. Любыми средствами, даже по упрощенным схемам, нужно было обеспечить ввод в действие первого турбогенератора и котлов ГРЭС. Без них было трудно покрыть возрастающие нагрузки оборонных заводов.

Дни сменялись днями. Люди работали самоотверженно, беззаветно, с огромной отдачей. Положение на фронте становилось все тяжелее. Захват противником больших территорий превратил к осени нашу энергосистему в прифронтовую зону. К Ростову рвались разведывательные самолеты противника, и я впервые увидел лицо фашистского летчика, когда его машина на бреющем полете шла к мосту через Дон. Первые бомбы начали рваться на железнодорожном узле.

Мы срочно вели работы по повышению надежности находившихся в строю агрегатов. Помимо индивидуальных бронеколпаков с бойницами у машин строили дополнительные защитные сооружения. Создавали вооруженные отряды самообороны. Особое внимание было обращено на обеспечение связи всех объектов с центром энергосистемы – главным диспетчерским пунктом. Электростанции готовились служить фронту до конца. Всем было ясно: пока есть нагрузка, у нас нет пути к отступлению. Энергетики могут уходить последними, вслед за армией.

Разрушенная подстанция Р-1 в Ростове (1943 г.)

Пришел полоснувший по сердцу приказ. Государственный Комитет Обороны СССР через уполномоченный им Совет по эвакуации во главе с Н.М. Шверником, М.Г. Первухиным, А.Н. Косыгиным предписывал немедленно приступить к демонтажу и эвакуации энергоагрегатов, оборудования электростанций, мощных линий электропередачи в точно определенные восточные районы страны. Оборудование должен был сопровождать персонал предприятий. Для нужд фронта требовалось сохранить самое необходимое. При отходе ни один объект не должен попасть в руки врага.

Работать бесперебойно – наш долг, заповедь каждого энергетика! Ток – народному хозяйству. Как и кровь, он должен поступать постоянно. Это как клятва. А здесь – эвакуация! Грозное, тяжелое слово.

Пуск нового энергоагрегата или объекта – всегда большой праздник, тем более пуск новой электростанции, да еще такой долгожданной, как Несветайская ГРЭС. Электростанция вчера дала ток! А сегодня команда: Остановить! Разобрать! Срочно в Челябинск!

И вот люди, которые накануне прилагали все усилия, чтобы дать краю дополнительную электроэнергию, приступили к демонтажу агрегатов. Многие строители прямо со строительства ГРЭС уходили на фронт.

Через Каменск, Лихую, через Шахтинский и Ростовский узлы, через Баку двигались эшелоны с демонтированным оборудованием, с людьми на восток, в районы Сибири, Средней Азии, Казахстана.

Стрелки ваттметров энергосистемы Днепра и Донбасса все ниже отклонялись влево, к нулю.

Дни и ночи шла эвакуация оборудования. Не хватало вагонов, все отдавалось воинским частям, переброске боеприпасов и войск. Погрузка зачастую велась под огнем с воздуха. Не раз проплывали перед глазами эшелоны-призраки, каркасы сгоревших вагонов. Под огнем противника Г.В. Смирнов обеспечил демонтаж линии электропередачи Несветай – Ростов.

Но все же при помощи командования и партийных органов нам удавалось формировать и отправлять составы. Не обходилось и без курьезов. Вместо порожняка нам на территорию Шахтинской ГРЭС загнали вагон с коровами и вагон... с авиабомбами! Всякое бывало.

Но главной задачей осталось электроснабжение прифронтовой зоны!

По просьбе члена Военного совета фронта Д.С. Коротченко мы должны были дать ток Ворошиловграду, Старобельску – районам, которые уже утратили свои источники электроэнергии. При помощи войск за 12 дней была построена линия электропередачи 110 кВ от Каменской ТЭЦ до Глубокой. Ворошиловградский участок фронта был обеспечен электроэнергией.

Шахтинская, Каменская, Ростовская электростанции, так же как новороссийские и краснодарские, продолжали работать на оставшихся мощностях. Людей было мало. По приказу Государственного Комитета Обороны часть персонала была отправлена на восток. Многие ушли на фронт. Все рабочие и инженерно-технические работники были вооружены. По смене сдавался не только обслуживаемый агрегат, но и размещенный в определенных «точках» заряд взрывчатки. В случае прямой угрозы электростанции не должны были попасть в руки врага.

В начале ноября 1941 г. противник прорвался к Ростову со стороны Таганрога. Однако через несколько дней его отбросили. Ростов-на-Дону стал первым крупным городом, освобожденным в первые месяцы войны от оккупантов. Враг, потерпев крупное поражение, отошел на линию Самбек – Новошахтинск. В эти же дни был освобожден от фашистов город Тихвин на Ленинградском фронте.

Но враг крепко вцепился в Самбек. Зарылся в землю в нескольких километрах севернее города. Ростов стал опорным пунктом фронта, стражем ворот Кавказа.

Потребность в электроэнергии на нужды фронта все увеличивалась. Оставшихся агрегатов на Шахтинской и Каменской ГРЭС не хватало. Нужно было во что бы то ни стало обеспечить устойчивую работу этих электростанций в их, мягко говоря, разукомплектованном виде.

Запомнился один из неприятных эпизодов тех дней. Немцы рвались к Новошахтинску, к Шахтам. Они пытались ударить на Ростов через Новочеркасск, форсировать Дон и закрепиться на его левом берегу. Все содрогалось от канонады. Ночь... Зарево по всему горизонту. Вместе с заместителем наркома А.И. Дробышевым, членом коллегии наркомата Н.А. Платоновым, моим заместителем Д.С. Бабичем нам удалось благополучно проскочить на Шахтинскую ГРЭС. Необходимо было оказать помощь директору ГРЭС Е.И. Ежелеву, главному инженеру Д.Г. Котилевскому и их коллективу. При мне был офицер связи т. Парижер, прикомандированный к нам командующим 9-й армией генералом Харитоновым. Через него осуществлялась непосредственная связь с командованием фронта и членом Военного совета Б.А. Двинским.

Неожиданно к нам в пункт управления вошла группа товарищей. Среди них секретарь Шахтинского горкома партии и неизвестный майор. Назвался Креповым. Предъявил мандат, подписанный членом Государственного Комитета Обороны. Ссылаясь на директивные указания, потребовал от меня и директора ГРЭС Е.И. Ежелева немедленно взорвать плотину водохранилища электростанции, так как враг уже рядом. Я объяснил майору, что все необходимое подготовлено, сделана штольня, плотина надежно заминирована – вся схема в готовности. При прямой угрозе захвата противником электростанции за секунду будет осуществлен взрыв. Но без прямого приказа командующего взрывать плотину не будем. Майор нервничал, спешил. Ссылаясь на законы военного времени, он грозил всеми карами за невыполнение его требования. Тщетно и я, и заместитель наркома, и секретарь горкома пытались доказать ретивому службисту, что преждевременный взрыв плотины приведет к полной остановке электростанции и что вся прифронтовая зона: Ростов, Новочеркасск, Батайск, Аксай, Каменск – останется без электроэнергии. Кроме того, преждевременный взрыв вызовет мощный водяной поток, который затопит уже давно осушенные и заселенные земли старого русла, что может сказаться катастрофически на маневрах наших войск, преграждающих путь врагу на левый берег Дона. Взрыва в ноябре 1941 г. мы не допустили. Прошли дни. Положение на этом участке фронта улучшилось. Фашистов отбросили за Новошахтинск к Матвееву кургану.

Отбитый первый раз у врага Ростов жил напряженной трудовой жизнью. Действовали водопровод, связь, работали заводы, мастерские, изготовлявшие оружие, боеприпасы, ремонтировавшие боевую технику, хлебопекарни, мясокомбинаты, магазины, столовые. Но электроэнергии не хватало.

Для удовлетворения все возрастающих потребностей фронта в электроэнергии по моему предложению после его обсуждения с Д.Г. Жимериным и Б.А. Двинским было решено возвратить из эвакуации и восстановить на Шахтинской ГРЭС один турбогенератор мощностью 25 тыс кВт и два котла. Военный совет фронта приказал мне немедленно вылететь в Куйбышев для решения этого вопроса.

В декабре 1941 г. на предоставленном мне командованием самолете К-5 я вместе с заместителем командующего авиацией фронта тов. Ивановым вылетел в Куйбышев. Меня принял заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров М.Г. Первухин. Наше предложение было одобрено. После обсуждения вопроса Михаил Георгиевич сказал:

– Ну что, Григорий Львович! Будем считать этот предновогодний день историческим! Это ведь первый за истекший период войны вопрос о восстановлении разрушенного войной хозяйства. В добрый путь!

Из Ростова в Баку за оборудованием я вылетел вместе с Д.Г. Котилевским. С группой работников при помощи А.И. Дробышева, Н.Г. Наумова, В.С. Ермакова и содействии работников Азэнерго все оборудование, необходимое для восстановления, было разыскано, скомплектовано и направлено на нашу «Шахтинку».

В невиданно короткие сроки, за 20 дней, были смонтированы турбогенератор и два котла, и новый агрегат дал ток. Больше восьми месяцев, до 22 июля 1942 г., электростанция жила, работала, служила верой и правдой обороне Родины.

В связи с восстановлением Шахтинской ГРЭС вспоминается и такой эпизод. Канун 1942 г. Зима в Поволжье. Необходимо быстрее выбраться из Куйбышева в Ростов. Но из-за снежных заносов вылета с аэродрома нам не дают. Самолет на колесах – без лыж на шасси не взлетит. Кроме меня и тов. Иванова еще два пассажира – главный инженер Донбассэнерго Г.А. Маралин и попутчик до Сталинграда А.В. Моряков. Проходит день – сидим! Ждем погоды! А завтра – Новый год! И вдруг – срочно в машину! Дают взлет. Мы в небе. Кругом бело. Внизу заснеженная, скованная льдом Волга. Застрявшие пароходы, баржи с оборудованием, грузы. Пролетели Саратов, идем к Сталинграду. Здесь уже шныряют «мессершмитты» и «фокке-вульфы». Идем бреющим полетом, вписываясь в рельеф. Скоро Варопоново. И вдруг:

– Товарищ начальник, у нас заминка, – говорит командир самолета Алексеев.

– Какая там заминка?

– В спешке не взяли сегодняшних позывных... Вот так заминка!

И как назло, наш К-5 похож на «юнкерс». Сталинград может нас встретить не очень радушно! Что делать? Лететь обратно? Горючего на обратный путь не хватит, да и для ночной посадки самолет не оборудован. А как встретят Саратов и Безымянка?

Решаем пробовать вчерашние позывные. При подходе к Варопоново выпустили сигнальные ракеты. Со стороны тракторного завода земля ответила огнем зениток. Круто назад и вдоль Волги обратно. До Саратова ре дошли. Черное небо, белая заснеженная земля – кругом все затемнено. Зачихали двигатели. Летим как-то косо. Неожиданно стало тихо-тихо. Шелестит ветер, снежная пыль, снижаемся, идем на посадку – наобум. Чиркнули крылья, тряхнуло. Удар, что-то треснуло, нас бросило к люку пилотской кабины, хвост кверху. На меня навалились Маралин, Моряков... мешок с воблой, чехлы двигателей. Наконец все стихло. Вроде целы – только досталось зубам да скулам. Вылезли. Вокруг сугробы, глубокий снег. Темная, густая ночь. Винт, одно крыло и шасси повреждены. Зажгли самолетные примусы, чтобы не замерзнуть. Кругом ни зги. Где сели? А бог его знает. Через час услышали собак, скрип полозьев, пофыркивание лошадей, чей-то далекий говор. Вот показалась цепь идущих по заснеженным барханам людей. Их много и все вооружены. Крик: «Хендэ хох! Вы окружены!». Автоматная очередь в небо трассирующими. Немцев здесь еще быть не могло. Вскоре разобрались, что свои. Оказывается, мы свалились в районе Камышина. Все видели как-то странно, кособоко пролетевший самолет, похожий на «юнкерс». На розыск выступил местный истребительный батальон Камышинского горкома партии. К счастью, все обошлось. У самолета поставили охрану. Выяснилось, что мы не дотянули всего 2 км до полевого аэродрома. Самолет оттянули к ангарам и через сутки привели в порядок. Нас обогрели, доставили в город. Новый, 1942 год, встречали в Камышине. 2 января 1942 г. мы уже докладывали Военному совету фронта и Ростовскому комитету обороны о выполнении специального задания.

Наступило тяжелое лето 1942 г. Редкие, позиционные бон на нашем направлении переросли в ожесточенные сражения. Несмотря на большие потери, враг, прорвавшись на воронежском направлении, рвался на Кавказ – к нефти. На пути был Ростов. Снова линия обороны придвинулась вплотную к Шахтам и Каменску.

Нам удалось вновь вывезти с Шахтинской ГРЭС недавно восстановленный второй турбогенератор, демонтировать Каменскую ТЭЦ.

Фашисты подошли к Шахтам. Все вокруг пылало. Нагрузка на единственной оставшейся в строю машине таяла на глазах. Наши части отходили. Отдельные группы фашистов уже просочились в район копей Грушевского Антрацита. Захват ГРЭС стал неминуем. В этот момент я получил приказ командующего взорвать плотину. Вода лавиной устремилась в Староречье, опрокинула здание насосной станции, обрушилась на врага. Много фашистов с их техникой осталось под водой.

В эти критические дни с нами рядом был прорвавшийся через кольцо ответственный уполномоченный Наркомата электростанций К.Д. Лаврененко. Его активная помощь ощущалась на каждом шагу. С небольшой оперативной группой он уходил, как и мы, с Шахтинской ГРЭС последним. Гитлеровцы не смогли воспользоваться электростанцией. Вместе с К.Д. Лаврененко, Е.И. Ежелевым, Д.Г. Котилевским, М.А. Гарбузовым мы сняли последнюю вахту, обеспечили ее отход. Отключились линии электропередачи. А турбогенератор мощностью 22 тыс. кВт еще продолжал работать на холостом ходу... Как жаль, что его нельзя уже ни сохранить, ни вывезти. Решили повторить горький опыт, использованный К.Д. Лаврененко при отходе с Северодонецкой ГРЭС. Слили масло из системы смазки турбогенератора. Лишь через 22 минуты возникла чудовищная вибрация – подшипники оплавились. Со скрежетом и грохотом турбогенератор остановился. Из статора генератора со стороны возбудителя вспыхнуло пламя. Очевидно, горела изоляция обмотки генератора. Из цилиндра высокого давления вырывался пар.

Гарбузов, Лаврененко и я стояли в конденсационном помещении под фундаментом соседней разобранной и отправленной турбины и наблюдали всю эту трагическую картину. От вибрации затряслось здание машинного зала. Казалось, вот-вот обрушится кровля. Погас и аварийный свет. Багровое зарево освещало эту тягостную панораму. Все было кончено. Взорвав барабаны котлов, мельницы, топливоподачу, мазутное хозяйство и повышающий трансформатор, мы отошли в направлении Ростова-на-Дону.

Город встретил нас пожарами. Фашисты обрушили на него тысячи бомб. Воинские части, лишенные переправ в верховье Дона, сгрудились у еще уцелевших переправ в районе Аксая, Нахичевани и центра Ростова-на-Дону. Но и эти переправы горели. Попаданием бомб было разрушено здание управления Азчерэнерго. Остался командный пункт, который мы заранее соорудили глубоко под землей. Нам с А.И. Дробышевым и Д.С. Бабичем удалось удачно выбраться из-под обломков здания и спуститься в пункт управления. Доложили по телефону командующему об обстановке.

Неожиданно прямо в пункте управления меня разыскал морской офицер. Бывает, и война дарит радостные встречи. В моряке я узнал друга своей юности, одноклассника и однополчанина Цезаря Куникова. Вместе с ним мы служили на флоте, работали в комсомоле, вместе с ним и его преданной подругой и женой Наташей Сидоровой учились в Промышленной академии, дружили семьями.

Да, это был тот самый Цезарь Куников, чьим именем через годы будет названа слобода Станичка под Новороссийском, это он возглавил первый морской десант и вгрызся со своими товарищами в ставшую теперь легендарной Малую землю. Сегодня о Малой земле знает весь мир. Именно через Ростов шел путь Куникова в Приморскую группу войск, к адмиралу Исакову. Днепровская военная флотилия, в составе которой он воевал, перестала существовать.

Цезарь разыскал меня измученный, предельно уставший. Встреча наша была и радостной, и грустной. О многом переговорили мы в те короткие тревожные часы. Это был человек неиссякаемой веры в победу.

Выйдя из моего подземелья на поверхность, он вдруг увидел на территории управления много барабанов со стальными тросами. Еще в мирное время мы заготовили их для устройства защиты высоковольтных линий электропередачи от грозы. Тут же созрела идея использовать этот трос для переправы через Дон. Командование нас поддержало. Добыли лебедки, натяжные станции со старых транспортеров топливоподачи. При помощи военного инженера Прошлякова и бойцов его части была наведена «исчезающая» переправа через Дон. На растянутых тросовых нитках с гибким деревянным настилом задействовала «затопляемая» переправа. При первом же сигнале воздушной тревоги переправа освобождалась от транспорта и уходила под воду, становясь невидимой для бомбардировщика. Она стала хорошим подспорьем в те трудные дни.

Снова встретились мы с Цезарем Куниковым уже в Новороссийске у начальника военно-морской базы капитана первого ранга (ныне вице-адмирала флота) Г.Н. Холостякова. Это было в августе 1942 г.

Пока же предстояла эвакуация Ростова. Надежды удержать город уже было мало. Ночью 24 июля 1942 г., отправив в Краснодар и Баку последнюю группу энергетиков по берегу Дона, я пробрался на Ростовскую ТЭЦ. Там была группа товарищей – директор ТЭЦ Варянец, секретарь партийной организации Шкляревский, директор Ростовской электросети Дорошенко, офицер связи Шмойлов, начальник службы связи энергосистемы Барков – все те, кто, выполнив свой долг, оставляли город после отхода войск. Наш путь шел по левому берегу Дона на Батайскую подстанцию и дальше на Краснодар, куда уже выехали на машинах А.И. Дробышев, Симаков и Ярославский. По дороге я был контужен взрывом авиабомбы, но, получив медицинскую помощь в медсанбате на станции Злодейская, был доставлен в Сальск. Согласовав с командованием и Ростовским обкомом партии дальнейшие действия, мы перенесли центр энергосистемы в Краснодар, а затем в Новороссийск.

Наша задача заключалась в том, чтобы обеспечить бесперебойное электроснабжение новороссийской военно-морской базы, порта и береговых объектов военно-морских сил и сухопутных войск. Вся наша военно-инженерная группа по приказанию адмирала И.С. Исакова, командовавшего приморской группой войск, была прикомандирована к штабу фронта и подчинена ему лично. Немцы уже были на окраинах города. Часть основных агрегатов новороссийской электростанции было решено демонтировать и отправить морем в район Поти, оттуда по железной дороге в Баку и далее через Каспий на восток. Для нужд фронта решили оставить один агрегат.

Но транспорт «Десна», лидер эсминцев «Ташкент» и военный транспорт «Украина», на которые предполагалось погрузить оборудование новороссийских электростанций, были потоплены противником в самом порту.

Эта трагедия разыгралась на наших глазах. Из-за гор, со стороны Севастополя и Тамани на новороссийский рейд волнами шли вражеские самолеты. Они бросали бомбы, спускали па парашютах шаровые мины, торпеды... Зенитные батареи береговой и корабельной артиллерии вели мощный заградительный огонь. Небо над рейдом было покрыто густой сеткой разрывов. С особым ожесточением защищался линкор «Парижская Коммуна»: Затонула «Десна». Прямо у обоих бортов начальных пирсов осели лидер «Ташкент» и транспорт «Украина». Сотни стариков, женщин и детей, в том числе из Краснодарского детского дома, ожидавшие погрузки, стали жертвами этой варварской бомбардировки новороссийского порта. Выстоял только линкор «Парижская Коммуна».

С этого дня город находился под непрерывным огнем неприятеля. Новороссийская ГРЭС оказалась на «ничейной» земле между двумя огневыми барьерами. Со стороны Анапы и «волчьих ворот» – фашисты. Со стороны Туапсе и цементных заводов – наши части, своим упорством сковывавшие большие вражеские силы.

Электростанция продолжала работать под огнем. Авиабомба разорвалась на кране машинного зала, вторая пробила перекрытие, застряла в отключенном котле и не взорвалась. Вахта не бросила свой пост. Бомба позднее была обезврежена.

В сентябре 1942 г. меня вызвал к себе на КП командующий.

– Товарищ Асмолов! Вам приказано немедленно явиться в распоряжение Военного совета Закавказского фронта.

Передав руководство группой фронтовой энергетики Д.Г. Котилевскому, отправив оставшийся персонал на восток, я после неудачной попытки выбраться из осажденного Новороссийска на самолете У-2 на автомашине пробился в Сочи, где в санатории пищевиков расположилась оперативная группа Краснодарского крайкома партии, затем добрался в Тбилиси. Здесь выяснилось, что в Баку меня ждет распоряжение Государственного Комитета Обороны. Приказ предписывал мне немедленно явиться в Москву.

Зачем меня вызывают? На этот вопрос не смог ответить и встретившийся мне в Баку заместитель наркома А.И. Дробышев.

Каким путем добираться в Москву? Астрахань горит, в Сталинграде идут бои. Единственный путь – через Каспий, Каракумы, Ташкент и Актюбинск. Солидная петля. Но иного выбора не было. Самолет предоставило командование. Вылет – через два дня. За это время удалось разобраться с обстановкой на сумгаитской и бакинской эвакобазах, точнее, установить, какое оборудование пришло, какое потеряно, какое переправлено в Красноводск, помочь семьям энергетиков, которые ждали отправки на восток. Многое в этом отношении сделали Д.Г. Жимерин, А.И. Дробышев, Н.Г. Наумов. Наконец, все готово к отлету. Сдал оружие. Получил аттестат. Командировочное предписание. Летим с группой офицеров над Каспийским морем, над пустыней. Никак не унять волнений от пережитого... Перед глазами встают картины забитых неподвижными эшелонами железнодорожных путей, нагромождение эвакуированного оборудования. И так на всех железнодорожных нитках, ведущих в Закавказье. Все, что может плыть: пароходы, буксиры, баркасы, баржи, сейнеры, траулеры и даже боевые корабли – перегруженное сверх ватерлиний, натужно шло к Красноводску. С воздуха был хорошо виден весь забитый судами фарватер.

Пробки на шоссейных дорогах. Заторы на железной дороге, где необходимый, как воздух, порожняк стоит вперемежку с нагруженными до отказа составами. Сцепами большой длины стоят паровозы. А их ждут на том берегу. Где выход? Но вот пустые цистерны связаны одна с другой и спущены на воду как огромный понтонный плот. А на нем – паровозы, турбины, барабаны котлов, тяжелые станки. И все это буксируется на сотни километров в Красноводск, к месту перевалки. Такого не знала история.

Пролетели Ашхабад. Под нами не фронт, а тыл. Но как неразделимы они между собой. Железная дорога через пустыню. Пустыня мертва, а дорога интенсивно, напряженно живет. Один за другим, почти без перерывов, составы, составы, составы – исполинская очередь. Они кажутся единым живым организмом. На Восток движется наша индустрия. Там, в Средней Азии, Сибири, Казахстане, на Урале и Дальнем Востоке прямо с колес эта армада начнет работать для фронта. Будущая победа зарождалась на Востоке.

Скоро Ташкент. Давят думы... Где затерялась моя семья – жена и дети? Где старики-родители, братья, сестры? Может быть, из Ташкента удастся узнать в наркомате что-нибудь о судьбе семьи. Много теперь нас, таких...

В Ташкенте на военном аэродроме меня встретил чудесный человек, наш коренной энергостроитель, бывший управляющий трестом Чирчикстрой Ф.Г. Логинов. Теперь он работал в качестве секретаря ЦК Компартии Узбекистана. Его и управляющего Узбекэнерго Г.А. Шацкого о моем вылете предупредил М.Г. Первухин. Федор Георгиевич обнял меня:

– Григорий! Поздравляю! У тебя родилась дочь! Твоя жена и девочки здесь, в Ташкенте.

После деловых разговоров в ЦК компартии Узбекистана весь вечер до утра я провел в кругу семьи. Вместе с семьями других ростовчан она жила в одноэтажном общежитии на окраине Ташкента. Много семей работников Азово-Черноморской энергосистемы приютили работники Чирчикских гидроэлектростанций. Спасибо им за помощь в то суровое время! С рассветом на самолете, предоставленном военным командованием, я вылетел в Москву.

Наступил новый трудный период моей жизни. Второго октября 1942 г. мне приказали возглавить Главвостокэнерго.

Обсудить на форуме

Нашли ошибку? Выделите и нажмите Ctrl + Enter

Нужен кабель? Оформи заявку бесплатно
Прямой эфир
+