Российской электроэнергетике для развития необходим рынок мощности

Каковы основные отраслевые риски, с точки зрения Системного оператора, после расформирования РАО ЕЭС?

Б. Аюев: Для Системного оператора я их даже гипотетически не вижу, потому что СО ЕЭС был создан как первенец реформирования и после появления компании в 2002 году мы готовились к тому, чтобы функционировать «пост-РАО». Что касается рисков для реализации инвестиционной программы отрасли, то этот вопрос имеет смысл обсудить.

Инвестиции в развитие электроэнергетики должны быть значительными и регулярными. Реформа РАО ЕЭС создала все необходимые условия для этого. Появилось полное понимание того, что строить и за какие средства. В результате запуска рынка электроэнергии инвестиционное сообщество заявило о готовности вкладывать значительные средства в электроэнергетику, в строительство новых энергомощностей.

Есть понимание и того, как это делать: разработана технология EPСM-контракторов, привлечены весьма квалифицированные специалисты. Но возникает важный вопрос — все ли стройки будут доведены до конца? Технология контроля реализации инвестиционных проектов сейчас утверждена правлением РАО «ЕЭС России», и передо мной поставлена задача — внести в курирующее министерство предложения о необходимости выпуска правительством нормативного правового акта, регламентирующего вопросы мониторинга выполнения инвестпрограмм компаний, выделенных из РАО ЕЭС.

Если Системный оператор во время проведения мониторинга выявит предпосылки к невыполнению инвестпрограмм, мы будем обязаны информировать об этом все инвестиционное сообщество, поскольку срыв ввода новых энергообъектов неизбежно приведет к проблемам в работе Единой энергетической системы, к смещению сроков ввода в эксплуатацию промышленных объектов, для энергоснабжения которых и строились генерирующие мощности. Владельцы новых заводов, предприятий, жилых комплексов должны понимать, что если энергетический инвестор не реализует программу своей ТГК или ОГК, то надежды на получение электроэнергии не смогут материализоваться. Об этом должно узнать, конечно же, отраслевое министерство, которое будет принимать соответствующие меры.

Срыв инвестпрограммы будет нарушением соглашений с акционерами, которые были заключены при продаже генкомпании в частные руки. Системный оператор сейчас находится в стадии вхождения в советы директоров генкомпаний в соответствии с этими соглашениями. Он станет правопреемником РАО «ЕЭС России» по ним.

Задача текущего этапа для нас — отработка технологии контроля, мониторинга выполнения инвестиционных проектов.

Можете назвать какие-либо конкретные инвестпроекты, которые могут оказаться «под вопросом» после исчезновения РАО ЕЭС.

Б. Аюев: Сейчас все реализуется под корпоративным контролем РАО «ЕЭС России», контролем эффективным и существенным, в рамках которого регулярно, раз примерно в два месяца, председатель правления РАО «ЕЭС России» заслушивает генеральных директоров компаний. Риск может возникнуть в результате ослабления данного вида контроля. Во избежание в будущем этой проблемы необходимо наделить орган управления российской электроэнергетической отраслью, министерство, к примеру, эффективным механизмом, таким, как сейчас есть у РАО «ЕЭС России». Может быть, в виде специально выпущенного нормативно-правового акта.

То есть Вы выступаете в качестве идеологов подобного документа?

Б. Аюев: Мы подготавливаем предложения. Сам нормативный акт, надеюсь, будет подготовлен и внесен в правительство соответствующим Министерством до завершения реорганизации РАО «ЕЭС России», то есть до 1 июля.

Если новые акционеры в компаниях, выделившихся из РАО, примут решение свернуть часть инвестпрограмм, как это будет решаться? Конечно, есть договора на предоставление мощности на рынок, но ведь даже самого рынка еще нет.

Б. Аюев: Сегодня инвестиционная программа сформирована фактически на базе корпоративного ресурса РАО «ЕЭС России». По завершении реорганизации РАО встанет вопрос — как будет выработана сводная инвестпрограмма отрасли. Ведь есть еще и Росэнергоатом, независимые генкомпании. Это главный вопрос. Здесь уже дело не в том, как, к примеру, будет развиваться «Мосэнерго», а в том, как возникнет сбалансированная инвестиционная программа в такой инфраструктурной отрасли, как электроэнергетика. Ответ в принципе известен — Генеральная схема размещения объектов электроэнергетики в РФ до 2020 года, утвержденная распоряжением правительства. Но кроме генеральной схемы должен быть еще ряд прогнозных документов, которые детализируют эту перспективу. Генсхема — достаточно дальний стратегический взгляд, в электроэнергетике без стратегии невозможно, но ее надо развертывать через среднесрочные планы. Среднесрочными планами мы можем называть пятилетку. Это примерно соответствует инвестиционному циклу в электроэнергетике, в которой должна существовать постоянная, ежегодно обновляющаяся, инвестиционная программа лет примерно на пять.

Как Вы думаете, с новыми акционерами, новыми хозяевами генераций и сбытов, трудно будет договариваться по планам, выходящим за уже согласованные инвестпрограммы?

Б. Аюев: Я считаю, что задача была, и мы ее решили, — создали ситуацию и систему, при которой надо не договариваться, а рассчитывать экономическую эффективность проектов. Работать должны рыночные механизмы, которые должны сформировать для инвесторов понятные им стимулы. Если эти стимулы им понятны и их мотивируют надлежащим образом, с ними не надо договариваться. Рынок договаривается с ними возможностью окупаемости продуктов. Если таковых стимулов нет, инвестиционные проекты не будут реализовываться. Поэтому задача была — создать эффективно работающий рынок, порождающий понятные, внятные для инвесторов стимулы. И это создано. Поэтому не стоит задача создать систему договоренностей. Стоит задача — обеспечить эффективное функционирование рынка электроэнергии в России, дающего правильные экономические сигналы.

Собственно это и есть правильный подход, который был озвучен РАО: рынок — двигатель развития энергетики. Давайте перейдем к Генсхеме, в ней указан один интересный момент — объекты прописаны по базовому сценарию, который может быть дополнен новыми объектами. Насколько это реально?

Б. Аюев: Вопрос только в одном, существуют или нет достаточные экономические обоснования для добавления новых проектов в генсхему. Мы вообще считаем, что таким инструментом, который показывает, нужны или нет объекты генерации, является рынок мощности.

Пока его нет, но надо ставить задачу его реализовать. Потому что рынок мощности по смыслу является конкурентной процедурой, которая показывает, где имеется спрос на мощность как производительную способность, где рыночное сообщество готово платить за эту установленную мощность. И вот когда рыночное сообщество через конкурентную процедуру рынка мощности определяет, где нужны новые электростанции, к ним надо «подтягивать» сети, решать вопрос, каким самым эффективным образом доставить электроэнергию до потребителей. Вот это требует весьма и весьма точных расчетов, корректного моделирования системы. И мы считаем, что такого рода работу, точное, корректное моделирование на базе специально создаваемых расчетных моделей, надо повторять каждый год. Таким образом, должна быть реализована технология «катящейся волны», когда раз в три года возникают стратегические документы типа Генеральной схемы, а каждый год возникают уже детальные, точно промоделированные схемы перспективного развития энергосистемы, базирующиеся на рынке мощностей, на инвестиционных проектах, необходимость которых определена рыночными механизмами.

Вы точно сказали. В чем проблема? Почему не могут принять правила функционирования рынка мощностей? Уже второй год пошел.

Б. Аюев: Ответ простой: это важный документ, и он должен пройти тщательное обсуждение. Постановление по рынку мощности появится до завершения реорганизации РАО «ЕЭС России».

Беседовала Марина Ефремова,
Журнал «КАБЕЛЬ-news»